Новости Сибири
-
11.09.11 Вблизи Вашингтона частично эвакуирован аэропорт, в ряде городов США ведется поиск угнанных микроавтобусов
-
11.09.11 В прошедшей в Лиме пятой Региональной конференции российских соотечественников приняли участие делегаты из 18 стран Западного полушария
-
11.09.11 Список "Яблока" на думских выборах возглавит Явлинский
-
11.09.11 На Камчатке зафиксирована серия выбросов пепла из кратера вулкана Шивелуч на высоту до 6,5 км над уровнем моря
-
11.09.11 Седьмая Владивостокская биеннале визуальных искусств открывается во Владивостоке
-
11.09.11 Парадом невест, пробегом ретро-автомобилей, карнавалами, ярмарками и концертами отметит Волгоград День города
-
11.09.11 В Москве в зале имени Чайковского почтят память жертв теракта 11 сентября 2001 года в США
-
11.09.11 Создатель мультфильма "Гадкий утенок", известный аниматор Гарри Бардин отмечает 70-летний юбилей
-
11.09.11 Пути укрепления сотрудничества в области энергетики, транспорта и инноваций обсудят в Сан-Франциско представители стран АТЭС
-
11.09.11 В Анапе открывается двадцатый юбилейный открытый фестиваль кино стран СНГ, Латвии, Литвы и Эстонии "Киношок-2011"
-
11.09.11 Известные деятели искусства, коллеги и друзья Николая Петрова станут участниками вечера памяти выдающегося пианиста
-
11.09.11 Пятый Российский национальный банковский фестиваль открывается сегодня в черногорском городе Бечичи
Балетмейстер Никита Дмитриевский: Я делаю лицо современного балета открытым для всех...
03.05.2011 15:30 |
НОВОСИБИРСК, 3 мая. /Корр.ТАСС-Сибирь Юлия Катковская/. В преддверии Международного фестиваля балета «Grand Pas Возрождение», который состоится в Новосибирске 19 мая, мы побеседовали с его художественным руководителем Никитой Дмитриевским.
«Смелый новатор балетного искусства» - так говорят о нем критики. Сам Никита называет себя художником, который ищет свободу, и по пути помогает находить ее остальным ищущим.
- Никита, вы настолько разносторонний и изобретательный в танце, скажите, а есть такая область в искусстве, которая вам не подвластна?
- Я вообще не могу сказать, что мне подвластно искусство. Оно не принадлежит мне, я принадлежу искусству. Я следую тому, что мне предлагается, и на какое-то время являюсь проводником для зрителя.
- Вам довелось работать со многими мэтрами. А если бы у вас была возможность встретиться с абсолютно любой звездой мирового балета, кто бы это был?
- Говорят, что Иисус учил людей танцевать, и если бы у меня была возможность перемещаться во времени, мне было бы очень интересно поучиться у него этим танцам...
- Есть ли среди классических постановок такие, которые вы, авангардист, полностью принимаете в том виде, в котором они есть?
- Любое произведение искусства принадлежит своему времени, поэтому было бы не тактично и не правильно влезать в эту работу. Балет эпохи классицизма отражает веяния того времени, в которое он был поставлен. Конечно, сейчас это смотрится наивно. Но классический балет будет всегда, и он будет привлекать гораздо больше людей, чем современные вещи, в том числе потому, что у него PR лучше. Его больше знают, больше понимают. Хотя, Европа в этом плане опережает нас лет на 15, там уместнее говорить о предрасположенности зрителей.
- В некоторых ваших постановках очень своеобразная тема: ритуалы, обряды, очищение, просветление и т.п. Почему именно такая тема? Ведь она довольно специфична и сложна...
- Эта тема проходит лишь в двух моих постановках – это «Terraclinium» и «Сансара». Это два диаметрально противоположных балета: один, скорее, больше похож на прагматичную черную оду, а второй – это такая светлая попытка уйти от реальности. Это новый взгляд на сцену и возможность развиваться на ней, но, вместе с тем, от каких-то вещей отказываться.
- Известно, что критики относятся к вашим постановкам неоднозначно, называя их и «психоделическими», и «эпатажными», вас же самого нарекая скандальным балетмейстером. Как вы относитесь к подобным оценкам?
- Я не могу сказать, что внимательно слежу за тем, что пишут критики, просто я не отношусь к этому серьезно, поскольку взгляд критика – это мнение не всего общества, а одной тысячной доли. Сегодня хороших критиков очень мало, часто это люди непрофессиональные, необразованные, серая масса, заполняющая бумагу непонятным раствором своих мыслей. Но нельзя сказать, что я категорически не принимаю никакой критики, что все вокруг не правы, есть профессиональные люди, которые очень тактично и правильно могут указывать художнику на его сильные и слабые стороны, делают замечания так, чтобы не навредить ему в процессе творческого роста.
- В одном из интервью молодой оперный режиссер Василий Бархатов, работавший, как и вы, и в Большом, и в Мариинском театре, назвал балет искусством не убедительным и не понятным нормальному человеку. Как вы относитесь к такому мнению?
- Я не знаю, какой вид балета имел в виду Василий Бархатов, но я какие-то вещи воспринимаю с интересом, а какие-то с осторожностью. В балетные постановки чаще или приглашают старых мастеров или, наоборот, делают какие-то экспериментальные амбициозные вещи. А хорошего мейнстрима пока нет, часто со сцены на сцену перебрасываются одни и те же программы. В результате неискушенный зритель воспринимает балет как аутентичное искусство, которое закрыто для общего круга людей. Я в своей программе пытаюсь в этом разубедить. Я считаю, что только на очень хорошей традиции и школе можно показывать великолепные эмоциональные произведения.
- А насколько долгим, по вашему мнению, будет интерес российского зрителя к новому современному балету?
- На самом деле направление модерна появилось еще в 20-х годах прошлого века, этому способствовали Мари Рамбер в Англии, Айседора Дункан, Марта Грэм в США, у нас это были Голейзовский, Якобсон, другие потрясающие хореографы, которые как раз реформировали классическое наследие. Но, ввиду того, что культ личности в стране держался достаточно крепко и долго, экспериментальное, свободное творчество было закрепощено в жесткие поведенческие рамки. Поэтому мы считаем своим рождением начало 90-х годов. Этот период становления искусства был очень разным, выпало все то, что накапливалось годами, поэтому люди, за неимением традиций, стали называть себя новым направлением – современным балетом. Хотя «современный балет» – это лишь форма отображения. В современном балете есть классика, есть physical театр, есть модерн, есть contemporary, есть этнические вещи, то есть очень много того, что имеет свое конкретное название, а у нас это все под одну гребенку называют «современным балетом». Я считаю это большой ошибкой и непониманием этого искусства.
- И все-таки, то, что делаете вы, сейчас пока еще даже не на пике, что будет после этого пика?
- Пока что, сколько я ни собираю эти программы, публика посещает их с огромным интересом, у меня не было ни одного спектакля, на котором в зале были бы свободные места. Поэтому это вопрос того, насколько театры знают то, что нужно зрителю. Очень просто сидеть, ничего не делать и не узнавать нового. В программах я даю артистам возможность смотреть друг на друга и идти дальше, потому что развитие не ограничивается стенами одного театра, должно быть постоянное стремление идти вперед, к познанию.
- Почему, имея такой статус и большое количество зарубежных имен и постановок в своем арсенале, вы остаетесь в России? Над чем работаете сейчас?
- Чувствую себя патриотом. Уехать очень просто, но в любом случае когда-то придется возвращаться. А возвращаться и начинать с нуля не хочется. Точку возврата я уже перешел до этого, и для себя решил, что правильнее начать раньше, чем позже. Я предпочитаю быть тем, кем я родился, и быть откровенным с самим собой, быть здесь, а не играть в игры в Европе. Хотя, то отношение, что я хореограф российский, спорно: я воспитан Россией, но образование получил в Европе, и там сформировал свой взгляд на вещи.
- Скоро вы везете фестиваль Grand Pas в Новосибирск. Чем обусловлен выбор?
- Фестиваль был организован в Москве и проходил с большим успехом, поэтому я хотел бы, чтобы после крупного взлета в столице он продолжил свое существование: мне интересно сделать этот проект не московским, а российским. Я делаю лицо современного балета открытым для всех. Я считаю, что, перешагнув недопонимание, российский современный балет станет лучшим в мире. Движение ради движения, как это зачастую происходит в Европе, себя уже исчерпывает, и нужны какие-то более глубокие вещи. Многие очень хорошие хореографы, работающие в Америке, в Англии, ограничиваются движением ради движения, в России есть другая тенденция: здесь очень хорошо развит драматический театр, и балетные люди уже думают, какие образы и эмоции их работа вызывает у зрителя. Поэтому я делаю всё, чтобы мой проект был общероссийским.
- Насколько нам известно, с новосибирской публикой вы уже знакомы. Каково ваше впечатление о нашем зрителе?
- Зритель очень чуткий, добрый, в какой-то степени неискушенный, и поэтому открытый сердцем, воспринимает все очень открыто. Есть разница в зрителях между Европой, Америкой, Россией, даже в Москве и Подмосковье люди по-разному воспринимают действие. Поэтому могу сказать, что у новосибирского зрителя «чистый» взгляд, добрый, и нет предвзятого отношения, что иногда бывает в столичных театрах.
- Что бы вы хотели сказать, может быть, пообещать новосибирскому зрителю перед тем, как он увидит вашу работу на Grand Pas?
- Прежде всего, на фестивале я показываю не личности, а образы, хотя они сделаны одними из лучших артистов России и Европы. Зрители сделают, в какой-то степени, открытие для себя, поскольку артисты делают современные, очень непростые работы на базе великолепной техники классического танца. Я всегда даю артистам возможность работать самим, не предлагаю готовые вещи, чтобы это было максимально интересно для них самих. Все танцуют только свои самые любимые произведения. Программы такого уровня редко показываются в России, все номера новые, музыка – от классического до современного репертуара. Это будет яркий калейдоскоп хореографической мысли. Отличительная черта нашего балета в том, что мы делаем очень яркие световые партитуры, чтобы общая картина вызывала по-настоящему сильные, глубокие эмоции.
«Смелый новатор балетного искусства» - так говорят о нем критики. Сам Никита называет себя художником, который ищет свободу, и по пути помогает находить ее остальным ищущим.
- Никита, вы настолько разносторонний и изобретательный в танце, скажите, а есть такая область в искусстве, которая вам не подвластна?
- Я вообще не могу сказать, что мне подвластно искусство. Оно не принадлежит мне, я принадлежу искусству. Я следую тому, что мне предлагается, и на какое-то время являюсь проводником для зрителя.
- Вам довелось работать со многими мэтрами. А если бы у вас была возможность встретиться с абсолютно любой звездой мирового балета, кто бы это был?
- Говорят, что Иисус учил людей танцевать, и если бы у меня была возможность перемещаться во времени, мне было бы очень интересно поучиться у него этим танцам...
- Есть ли среди классических постановок такие, которые вы, авангардист, полностью принимаете в том виде, в котором они есть?
- Любое произведение искусства принадлежит своему времени, поэтому было бы не тактично и не правильно влезать в эту работу. Балет эпохи классицизма отражает веяния того времени, в которое он был поставлен. Конечно, сейчас это смотрится наивно. Но классический балет будет всегда, и он будет привлекать гораздо больше людей, чем современные вещи, в том числе потому, что у него PR лучше. Его больше знают, больше понимают. Хотя, Европа в этом плане опережает нас лет на 15, там уместнее говорить о предрасположенности зрителей.
- В некоторых ваших постановках очень своеобразная тема: ритуалы, обряды, очищение, просветление и т.п. Почему именно такая тема? Ведь она довольно специфична и сложна...
- Эта тема проходит лишь в двух моих постановках – это «Terraclinium» и «Сансара». Это два диаметрально противоположных балета: один, скорее, больше похож на прагматичную черную оду, а второй – это такая светлая попытка уйти от реальности. Это новый взгляд на сцену и возможность развиваться на ней, но, вместе с тем, от каких-то вещей отказываться.
- Известно, что критики относятся к вашим постановкам неоднозначно, называя их и «психоделическими», и «эпатажными», вас же самого нарекая скандальным балетмейстером. Как вы относитесь к подобным оценкам?
- Я не могу сказать, что внимательно слежу за тем, что пишут критики, просто я не отношусь к этому серьезно, поскольку взгляд критика – это мнение не всего общества, а одной тысячной доли. Сегодня хороших критиков очень мало, часто это люди непрофессиональные, необразованные, серая масса, заполняющая бумагу непонятным раствором своих мыслей. Но нельзя сказать, что я категорически не принимаю никакой критики, что все вокруг не правы, есть профессиональные люди, которые очень тактично и правильно могут указывать художнику на его сильные и слабые стороны, делают замечания так, чтобы не навредить ему в процессе творческого роста.
- В одном из интервью молодой оперный режиссер Василий Бархатов, работавший, как и вы, и в Большом, и в Мариинском театре, назвал балет искусством не убедительным и не понятным нормальному человеку. Как вы относитесь к такому мнению?
- Я не знаю, какой вид балета имел в виду Василий Бархатов, но я какие-то вещи воспринимаю с интересом, а какие-то с осторожностью. В балетные постановки чаще или приглашают старых мастеров или, наоборот, делают какие-то экспериментальные амбициозные вещи. А хорошего мейнстрима пока нет, часто со сцены на сцену перебрасываются одни и те же программы. В результате неискушенный зритель воспринимает балет как аутентичное искусство, которое закрыто для общего круга людей. Я в своей программе пытаюсь в этом разубедить. Я считаю, что только на очень хорошей традиции и школе можно показывать великолепные эмоциональные произведения.
- А насколько долгим, по вашему мнению, будет интерес российского зрителя к новому современному балету?
- На самом деле направление модерна появилось еще в 20-х годах прошлого века, этому способствовали Мари Рамбер в Англии, Айседора Дункан, Марта Грэм в США, у нас это были Голейзовский, Якобсон, другие потрясающие хореографы, которые как раз реформировали классическое наследие. Но, ввиду того, что культ личности в стране держался достаточно крепко и долго, экспериментальное, свободное творчество было закрепощено в жесткие поведенческие рамки. Поэтому мы считаем своим рождением начало 90-х годов. Этот период становления искусства был очень разным, выпало все то, что накапливалось годами, поэтому люди, за неимением традиций, стали называть себя новым направлением – современным балетом. Хотя «современный балет» – это лишь форма отображения. В современном балете есть классика, есть physical театр, есть модерн, есть contemporary, есть этнические вещи, то есть очень много того, что имеет свое конкретное название, а у нас это все под одну гребенку называют «современным балетом». Я считаю это большой ошибкой и непониманием этого искусства.
- И все-таки, то, что делаете вы, сейчас пока еще даже не на пике, что будет после этого пика?
- Пока что, сколько я ни собираю эти программы, публика посещает их с огромным интересом, у меня не было ни одного спектакля, на котором в зале были бы свободные места. Поэтому это вопрос того, насколько театры знают то, что нужно зрителю. Очень просто сидеть, ничего не делать и не узнавать нового. В программах я даю артистам возможность смотреть друг на друга и идти дальше, потому что развитие не ограничивается стенами одного театра, должно быть постоянное стремление идти вперед, к познанию.
- Почему, имея такой статус и большое количество зарубежных имен и постановок в своем арсенале, вы остаетесь в России? Над чем работаете сейчас?
- Чувствую себя патриотом. Уехать очень просто, но в любом случае когда-то придется возвращаться. А возвращаться и начинать с нуля не хочется. Точку возврата я уже перешел до этого, и для себя решил, что правильнее начать раньше, чем позже. Я предпочитаю быть тем, кем я родился, и быть откровенным с самим собой, быть здесь, а не играть в игры в Европе. Хотя, то отношение, что я хореограф российский, спорно: я воспитан Россией, но образование получил в Европе, и там сформировал свой взгляд на вещи.
- Скоро вы везете фестиваль Grand Pas в Новосибирск. Чем обусловлен выбор?
- Фестиваль был организован в Москве и проходил с большим успехом, поэтому я хотел бы, чтобы после крупного взлета в столице он продолжил свое существование: мне интересно сделать этот проект не московским, а российским. Я делаю лицо современного балета открытым для всех. Я считаю, что, перешагнув недопонимание, российский современный балет станет лучшим в мире. Движение ради движения, как это зачастую происходит в Европе, себя уже исчерпывает, и нужны какие-то более глубокие вещи. Многие очень хорошие хореографы, работающие в Америке, в Англии, ограничиваются движением ради движения, в России есть другая тенденция: здесь очень хорошо развит драматический театр, и балетные люди уже думают, какие образы и эмоции их работа вызывает у зрителя. Поэтому я делаю всё, чтобы мой проект был общероссийским.
- Насколько нам известно, с новосибирской публикой вы уже знакомы. Каково ваше впечатление о нашем зрителе?
- Зритель очень чуткий, добрый, в какой-то степени неискушенный, и поэтому открытый сердцем, воспринимает все очень открыто. Есть разница в зрителях между Европой, Америкой, Россией, даже в Москве и Подмосковье люди по-разному воспринимают действие. Поэтому могу сказать, что у новосибирского зрителя «чистый» взгляд, добрый, и нет предвзятого отношения, что иногда бывает в столичных театрах.
- Что бы вы хотели сказать, может быть, пообещать новосибирскому зрителю перед тем, как он увидит вашу работу на Grand Pas?
- Прежде всего, на фестивале я показываю не личности, а образы, хотя они сделаны одними из лучших артистов России и Европы. Зрители сделают, в какой-то степени, открытие для себя, поскольку артисты делают современные, очень непростые работы на базе великолепной техники классического танца. Я всегда даю артистам возможность работать самим, не предлагаю готовые вещи, чтобы это было максимально интересно для них самих. Все танцуют только свои самые любимые произведения. Программы такого уровня редко показываются в России, все номера новые, музыка – от классического до современного репертуара. Это будет яркий калейдоскоп хореографической мысли. Отличительная черта нашего балета в том, что мы делаем очень яркие световые партитуры, чтобы общая картина вызывала по-настоящему сильные, глубокие эмоции.